НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ.

В прошлый раз мы остановились на том, что Казобон знает человека, который может проконсультировать издательство «Гарамон» по поводу эзотерической литературы: «Он безусловно эрудирован, принимает подобные вещи достаточно серьезно, но с изяществом, я бы даже сказал, с иронией. Мы познакомились с ним в Бразилии, но сейчас, я думаю, он находится в Милане. Где-то у меня имелся его телефон».

Казобон имеет в виду господина Алье, о котором я упоминал выше. Этот Алье – то ли действительно граф Сен Жермен, то ли шарлатан, выдающий себя за графа. Но знает много. И к тому же не только не безумец, как все остальные, но – настоящий мудрец. Вот несколько образчиков его мышления.

Для начала — давний разговор, непосредственно предшествующий посещению радения латиноамериканских синкретистов:

Я рассказал ему о давешней лекции.

– Теперь еще и розенкрейцеры? Ваша жажда познаний прямо-таки ненасытна, мой юный друг. Не склоняйте ваш слух к россказням глупцов. Все они ссылаются на неопровержимые документы, но никто и никогда их не видел. Этот Браманти мне известен. Он живет в Милане, когда, разумеется, не рыщет по свету, распространяя свою доктрину. Он безвреден, хотя до сих пор верит Кизеветтеру. Все розенкрейцерцы цитируют знаменитую страницу из «Химического театра». Однако если вы обратитесь непосредственно к оригиналу – а в моей скромной миланской библиотечке это издание имеется, – вы увидите, что цитаты там нет.

– Шутник этот господин Кизеветтер.

– Вы попали в десятку. Это потому, что в XIX веке даже оккультисты стали жертвами духа позитивизма: вещь не является таковой, если ее нельзя доказать. Вспомните дебаты по поводу «Герметического корпуса». Когда в XV веке он проник в Европу, Пико делла Мирандола, Фичино и многие другие мудрые мужи установили истину: это, должно быть, труд очень древний, старше египтян, старше, чем Моисей, так как в нем есть мысли, которые позже слетели с уст Платона и Иисуса.

– Как это – позже? Таковы же доводы Браманти о Данте масоне. Если «Корпус» повторяет идеи Платона и Иисуса, это означает, что он был написан после них!

– Вот именно! Вы тоже поняли. И фактически таким был аргумент современных филологов, которые прибавили к нему свой туманный лингвистический анализ в подтверждение того, что «Корпус» был написан между II и III веками нашей эры. Это все равно что сказать, будто Кассандра родилась после Гомера, так как знала уже о гибели Трои. Верить, что время непрерывно и направленно, что оно идет от А к Б – это современная иллюзия. Оно может также идти от Б к А, и тогда следствие порождает причину… Что означает констатация, что нечто происходит до или после?

– Но с этой точки зрения…

– Собственно, концепция «точки зрения» ошибочна. Точки были придуманы наукой после Парменида, чтобы определять, откуда и куда все движется. Ничего не движется. Существует только одна точка, из которой в один и тот же миг появляются все остальные точки. Наивность оккультистов XIX века и нашего времени состоит в том, что они стремятся доказать правду правды методами научного обмана. Рассуждать следует не по законам логики времени, а следуя логике Предания (Так переводит Елена Костюкович, но более точное слово здесь «традиция». – М.О.). Все времена символизируют друг друга, а значит, невидимый храм розенкрейцеров существует и существовал всегда, независимо от поворотов истории, вашей истории. Время последнего откровения – это время, определяемое не часами. Его связи упрочиваются в процессе «утонченной истории», когда научные «до» и «после» значат очень мало.

– Но фактически все те, кто проповедуют вечность розенкрейцеров…

– Шуты ученые, так как пытаются доказать то, что надо знать без доказательств. Вы полагаете, что верующие, которых мы увидим завтра вечером, знают, или в состоянии доказать то, что им сказал Кардек? Они знают потому, что они готовы принять знание. Если бы мы все сохранили эту чувствительность к тайне, нас бы озарило откровение. Не обязательно хотеть, достаточно быть готовым.

– Прошу прощения за прямоту, но все-таки: розенкрейцеры существуют или нет?

– Что значит существовать?

– Скажите вы.

– Великое Белое Братство, зовите его розенкрейцерством, зовите духовным рыцарством (одним из частных воплощений которого являются тамплиеры), это когорта мудрецов; их мало, очень мало, избранных, проходящих через столько веков, через всю историю человеческого рода, и обороняющих твердыню вековечного знания. История развивается не случайно. Она есть творение Верховников Света, от которых ничто не укрыто. Разумеется, Верховники Света защищают себя завесой тайны. И поэтому ежели перед вами тот, кто утверждает, что он верховник, розенкрейцер или тамплиер, знайте, что это ложь. Таким образом, их отыскать невозможно.

– Но коли так, значит, их история продолжается бесконечно?

– Бесконечно. Такова премудрость этих Старейшин Мира.

– Но что они могут сообщить людям?

– Что имеется Тайна. В противном случае – для чего жить, если все именно таково, каким представляется?

– А что это за тайна?

– Она – то, чего религии откровения не умели высказать. Тайна – в другом месте.

А вот монолог Алье после радения, которое они с Казобоном и его девушкой только что посетили:

– Раса, или же, если хотите, культура, составляет область нашего подсознательного. С ней соседствует другая область, населенная архетипическими фигурами, которые едины для всех людей и во всех исторических эпохах. Сегодня вечером атмосфера и обстановка ослабили наши внутренние защиты – вы это испытали на собственном примере. Ампаро обнаружила, что ориша, которых она полагала уничтоженными в своем сердце, продолжали обитать в ее чреве. Не думайте, что я считаю это положительным фактом. Вы слышали, что я говорил с уважением о той сверхъестественной энергии, которая вибрирует вокруг всех нас, попадающих в эту страну. Но не думайте, что мне так уж симпатичны проявления одержимости. Инициация – не то же, что мистицизм. Отнюдь не одно и то же – быть причащенным и быть одержимым. Инициация есть интуитивное причащение тайнам, которые разум не в состоянии изведать, это головокружительный процесс, постепенное преображение как духа, так и тела, которое может привести к проявлению надмирных качеств и даже к достижению бессмертия, но это нечто внутреннее, это тайна. Она не выражается вовне, она стыдлива, и в особенности эта тайна замешена на ясности и остранении. Поэтому Верховники Мира – причащенные, но они не снисходят до мистицизма. Мистик для них – это раб, это место явления Богоподобного, он есть то, через что есть возможность наблюдать проявления тайны. Причащенный воодушевляет одержимого, пользуется им, как можно пользоваться телефоном, чтобы осуществлялась связь на расстоянии, как химик пользуется лакмусовой бумажкой, чтоб убедиться, что в какой то среде действует определенное вещество. Мистик полезен, потому что он лицедействует, выставляет себя напоказ. Инициаты же дают знать о себе только друг другу. Инициат контролирует те силы, которые действуют на мистика. В этом отношении не существует разницы между одержимостью кавалос и экстазом Святой Терезы Авильской или Святого Хуана де ла Крус. Мистицизм – выродившаяся форма контакта с божеством. Инициация – результат бесконечной аскезы разума и сердца. Мистицизм демократичен, если не демагогичен. Инициация аристократична.

А дальше уже разговор в Милане. Казобон, Бельбо и Диоталлеви приходят в дом Алье, задают вопросы по интересующему их предмету. И в частности Бельбо спрашивает нечто о книге, где трактуются числовые соотношения в устройстве египетских пирамид. Ответ Алье: «Когда господин, имя которого мне неизвестно, берется стряпать очередную компиляцию по вопросу о тайне пирамид, он способен сказать лишь то, что в наше время известно каждому младенцу. Я удивился бы, если бы у него прозвучала хотя бы какая нибудь новая мысль». И далее Алье демонстрирует, что в конструкции обычного цветочного киоска можно найти множество числовых соотношений, которые будут соответствовать всякого рода математическим константам, значимым историческим датам, написанию химических формул и еще бог знает чему. Этакий цинизм посвященного.

– Значит, вы не верите ни в какую нумерологию, – разочарованно сказал Диоталлеви.

– Я? Я твердо верю, верю в то, что мир – это восхитительная перекличка нумерологических соотношений и что прочтение числа, купно с его символической интерпретацией, – таков привилегированный путь познания. Но если весь мир, как низменный так и верховный, являет собой систему соотношений, где перекликается все, tout se tient, вполне естественно, что и киоск и пирамида, оба представляющие собой плоды рук человека, подсознательно отображают в своем устройстве гармонию космоса. Эти так называемые пирамидологи открывают невероятно затрудненными методами линейную истину, гораздо более старую и уже известную. Логика их поиска, логика открытия – извращенная логика, потому что она основана на науке. Логика знания, напротив, не нуждается в открытиях, потому что знание просто знает, и все. Зачем доказывать то, что иначе быть бы не могло? Если секрет имеется, он гораздо глубже. Эти ваши авторы просто не идут глубже поверхности. Воображаю, что господин, написавший этот труд, перепевает и все бредни о египтянах, якобы владевших электричеством…

– Не стану спрашивать, как вам удалось угадать.

– Вот видите? Эти люди довольствуются электричеством, как первый попавшийся инженер Маркони. Гораздо меньшим ребячеством звучало бы рассуждение о радиоактивности. Это была бы забавная конъектура, которая, в отличие от гипотезы об электричестве, способна была бы объяснить пресловутое проклятие Тутанхамона…

– И что дальше? – спросил Бельбо.

– Вот то то же, друг мой. Электричество, радиоактивность, атомная энергия, как известно настоящим посвященным, это только метафоры, поверхностный камуфляж, условные обозначения, в крайнем случае – жалкие заместители некоей более древней силы, пребывающей в забвении, которую посвященные ищут и, когда придет время, обрящут. Нам следует интересоваться, вероятно, – он помедлил, колеблясь, – теллурическими течениями.

И наконец, еще один образчик мышления Алье. В данном случае герои Эко стоят перед неким фонтаном, и Алье говорит:

– Я хотел бы, чтобы вы уловили глубокий смысл того, что при других обстоятельствах было бы банальной водяной игрушкой. Де Каусу было хорошо известно, что если взять сосуд, наполнить его водой, закрыть отверстие и просверлить другое, даже в днище, вода не вытечет. Но если проделать отверстие еще и вверху, то вода начнет вытекать или струиться вниз.

– По-моему, это очевидно – сказал я. – Во втором случае воздух, проникая через верх, выталкивает воду вниз.

– Типичное научное объяснение, в котором причину подменяют следствием или же наоборот. Не следует задаваться вопросом – почему вода вытекает во втором случае. Вы должны подумать, почему она не вытекает в первом.

– А почему она не вытекает? – с беспокойством спросил Гарамон.

– Потому что, если бы она вытекала, в сосуде образовалась бы пустота, а природа не терпит пустоты. Nequaquam vacui, это был один из принципов розенкрейцеров, позабытый современной наукой.

– Простите, – обратился Бельбо к Алье, – но вы представили аргумент post hoc ergo ante hoc. То, что следует за причиной, уже предшествовало ей.

– Не стоит рассуждать линейными категориями. Вода в этих фонтанах ведет себя иначе. Не поступает так и природа, поскольку она не обращает внимание на время. Время – это изобретение Запада.

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ